Единственным путем к ознакомлению с жизнью предков ираноязычных арьев может послужить узнавание текстов Авесты – сборника их гимнов и молитв, который, как уже говорилось, в значительной мере близок Ригведе по языку и содержанию.

Авеста в своих древнейших частях создавалась носителями авеcтийского языка, предка более поздних форм иранского языка. Все эти гимны и молитвы сохранялись в течение многих веков благодаря установившейся в среде индоиранцев традиции устной передачи при строгом условии нерушимости слов. Прослеживание указанного сходства позволяет в ряде случаев ученым утвердиться в возможности восстановления некоторых фактов, относящихся к отдаленным эпохам. 

 Особое внимание привлекают указания на географические и климатические особенности упоминаемых в Авесте областей.
   В Авесте повествуется о землях, в которых «один раз заходящими и восходящими кажутся звезды, Луна и Солнце» (Миф о Йиме). Очень ценными являются также указания на теплый благодатный климат областей расселения предков ираноязычных арьев – имеются сведения палеоклиматологов о теплом климате Заполярья в эпоху межледниковья (70-35 тыс. до н.э.). Гимны сообщают, что такие условия царили в «арийском рае» – Арьянам – Вайдже (или Арьянам Ваэдже), но были разрушены злым духом, который как бы вывернул климат наизнанку, т.е. превратил десять летних теплых месяцев и два зимних, в два теплых и десять зимних. Все черты сходства двух памятников не случайны – некогда все арьи составляли неделимое единство.
   Каждый сюжет мифов и легенд Авесты не должен считаться просто выдумкой, ибо все они продиктованы теми природными реалиями, которые воздействовали на жизнь людей.
   Прямыми свидетельствами того, что эта жизнь протекала сначала в благоприятных условиях «арийского рая», являются упоминания в памятнике о наличии крупного и мелкого рогатого скота и об умении изготовлять разные продукты из молока – напитки, творог, масло и др. Но ведь без обильного травяного покрова скот не разведешь, а значит климат там был в ту эпоху теплый. Скота было много – и в Ригведе часто упоминается массовое принесение его в жертву богам, и в Авесте указывается, что жертву Вертрагне надо готовить так: « … и пусть скотину варят … хоть светлую, хоть темную, но цвета одного» (Яшт 14. 50) . О наличие скота свидетельствует в Авесте и текст «Мифа о Йиме», где говорится, что наставало такое время, когда уже не доставало места для крупного и мелкого скота, и бог Ахура Мазда повелевает Йиме переводить всех на другие земли, переходя постепенно из одного «вара» (вспомним русское слово «варок» – «загон для скота») в другой, более обширный, где надлежало жить сначала 300, затем 600 и, наконец, 900 лет поочередно. Преувеличенные описания принесения в жертву «сто жеребцов, и тысячу коров и мириад овец» (Абан-яшт) говорят прежде всего о том, что индоиранцы давно прошли этап одомашнивания скота, а этот этап занимал не одну тысячу лет, и все такие сведения подтверждают факт чрезвычайно давнего начала хозяйственно-культурного развития индоиранцев на землях, ставших впоследствии шельфами.
   Авеста и Ригведа содержат в себе неоднократные обращения к богам с просьбами о защите скота и его приумножении. В Авесте просят Душу Быка о милости, чтобы «...чистый скот не погиб … тучнел и корм приумножался», и пусть истинный муж-пастух « … десницей скот оборонит « (Ясна. Гаты, 28, 29). При этом под Душой Быка понимается божество, в котором воссоединяются души всех коров и быков, приносимых в жертву. В Ригведе мы видим много равноценных молитв и обращений к богам: пусть « … все вместе телятся коровы», или «уходят мои молитвы, как коровы по пастбищам» (I. 135, 8; 25, 16); « … бесценна и прекрасна дойная корова, набухшая молоком» (II. 34, 8), просят, чтобы бог Индра дал «тысячи, сотни коров» (IV. 32, 17); есть и гимн «На процветание коров» (X. 169) и т.п.
   Древняя форма ведения хозяйства как пастушеского полуоседлого скотоводства отражена в воспевании пастухов как царей и даже богов: в Ригведе бог Пушан именуется пастухом мироздания, и у него «скот не пропадает» (X. 17, 3), а бог Индра «правит великим загоном для коров» (X. 120, 8). В Авесте Йиму называют «царь-пастух» – он был правителем древних иранцев в эпоху их «золотого века», т.е. во время их жизни в Арьянам Вайдже .
   В Авесте есть ряд крайне показательных, но не встречающихся в Ригведе сведений не только о ценности одомашненного скота, но и о ценности стерегущих его собак, причем первой и наиболее главной в их числе считалась именно та, которая оберегала скот. В 13-м разделе одной из ее частей, в Видевдаде описываются разные степени отношения людей к собакам, и здесь они подразделяются на четыре категории: 1) стерегущие скот; 2) стерегущие дом; 3) охотничьи и 4) молодые собаки. И строго указывается как надо их кормить (всех по-разному) и какой каре подвергать тех, кто причиняет собаке вред или убивает ее. По общей своей ценности собака приравнивается к человеку даже в описаниях похоронного обряда. Судя по данным об изучении ираноязычных причерноморских скифов, собаки тоже играли большую роль в их скотоводческом хозяйстве – археологи обнаружили в захоронениях скифов много костей собак, принадлежавших, возможно, пастухам, которые составляли особую группу в каждом из их племен. А ведь скифы были прямыми потомками ираноязычных арьев и во многом продолжали их образ жизни.
   Данные Авесты о ценности собак чрезвычайно важны как свидетельства древнейшей эпохи жизни этой группы арьев – развития их хозяйства. Занятие скотоводством в его наиболее древних формах было основной чертой, основным показателем всего хозяйственно-культурного комплекса наиболее древних групп индоиранцев, и оно продолжалось до того времени, когда, по словам Авесты, «на этот плотский мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод», в результате чего «лишь третья часть скота останется в живых» и чудом, о Йима, для плотского мира покажется, если увидят где след овцы» (Миф о Йиме, 22-24). Это четко свидетельствует о наступлении ледника и об окончании теплового климатического периода, которым характеризовалось межледниковье.
   По мере начала постепенного миграционного движения ираноязычные арьи стали активно осваивать занятия земледелием: начиная с северных земель современной Западной Сибири, а возможно и граничащих с ее территорией более восточных областей (что может являться только предположением). Постепенное передвижение их древних племен активизировалось, естественно, и нарастанием их численного состава, которое было обусловлено постепенным развитием земледелия, что приводило к освоению новых земельных участков. В Авесте, в том разделе Вендидада, который носит условное наименование «Географическая поэма», перечисляются 16 стран, созданных Ахура Маздой, которые начинаются с Арьянам Вайджи (т.е., по нашей трактовке, с заполярных земель) и доходят до таких южных областей как северо-западная Индия (предпоследняя страна носит название Хапта Хинду, что историки связывают именно с Индией), и до таких юго-западных районов, как область течения реки Ранхи (которую некоторые считают Волгой). Всё это распределение 16 стран по лицу земли указывает на направление миграционных движений с севера к югу, и этот вывод кажется единственно закономерным.
   Очередной тепловой период длился от времени таяния ледника в XII-X до VII-VI тыс. до н.э. Его геофизические особенности способствовали как расширению пастбищных угодий, так и появлению плодородных почв для развития земледелия. Естественное разрастание численности людей в стойбищах или первичных поселениях приводило к появлению так на зываемых выселок, к появлению новых поселений, к переходам на новые угодья, новые кормовые участки. Надо указать, что в отличие от условий жизни индоязычных арьев данная группа могла расселяться по более обширной территории.
   При новом похолодании стали в северных районах разрастаться площади тундровых земель, остаточных залеганий льда, и это тоже стимулировало продвижение людей к югу. Хозяйство носило полукочевой    характер, и жили люди, вероятно, в легко переносимых юртах или даже шатрах. Индийский историк Р. Санкритьяяна описал в своей книге «От Волги до Ганга» шатры полукочевых индоязычных арьев, двигавшихся по землям Центральной Азии в сторону Индии, и эти шатры изготовлялись из полотнищ, сделанных из конского волоса. Здесь небезинтересно отметить, что ираноязычные арьи могли тоже иметь такие шатры, поскольку у них были кони, упоминаемые и в Авесте.)
   Как уже упоминалось выше, в «Мифе о Йиме» бог сказал, что при движении «к свету, в полдень, на путь Солнца» следует жить в каждом новом «варе» по 300-600-900 лет поочередно. Но кто из историков может соотнести мифические числа с реальными действиями и происшествиями? К тому же и даты включения в Авесту этих чисел неизвестны. Можно предположить, что авторам гимнов было известно некое традиционное сведение, касающееся фактов постепенного передвижения их далеких предков, а также их длительных задержек на каких-то местах на этом пути. По тексту памятника можно только выяснить, что эти предки уже стали заниматься и земледелием, что и отражено в особом разделе Вендидада под принятым названием «Земля». В нем говорится, например, об «ублаготворении земли» как о занятии «любезном» Ахура Мазде, об «устоявшейся жизни», о том, что наидостойнейшая страна та, где «больше всего возделывают хлеба … растений, пригодных в пищу, где орошают безводную землю и осушают заводненную». Много раз повторяются слова о необходимости обрабатывать землю «правой рукой и левой», а тому, кто эту землю не обрабатывает, грозит нищенство и выпрашивание хлеба у того, кто обрабатывает. И даже указывается на то, что «голодный бессилен Истине служить», а это уже близко к строгому религиозному предписанию.
В этом же разделе говорится о недопустимости разных форм и приемов осквернения земли. Развитие оседлости отражено, очевидно, и в указаниях бога о пребывании в варах по 600 и 900 лет.
   В эпоху этих древних передвижений предков иранцев должны были происходить и встречи с другими иноязычными и инокультурными группами местного кочевого и оседлого населения древней Сибири. Такие встречи иногда, а возможно и часто, приводили как к мирным, так и военным контактам и к взаимной частичной инфильтрации. Выявление начала, развития и локализации кровносмешанных групп является чрезвычайно затруднительным, но такое смешение должно было иметь место в те века.  
   В течение долгого периода ираноязычные арьи продвигались к югу по этим землям. В 1927 г. археологами были обнаружены памятники, относящиеся к скотоводчески-земледельческой культуре   древних   иранцев.  По  месту   первого  их  открытия  в с. Андроново она была названа андроновской культурой.
   Наличие иранцев-андроновцев в Западной Сибири в эпоху бронзы подтверждается обнаружением остатков их городищ в южной части Приуралья – свыше 20 поселений, ставших известными под названием комплекса Синташты, и наиболее сохранным из их числа является Аркаим. Они датируются средними веками II тыс. до н.э.
   Судя по данным Авесты, предки иранцев знали три основных культа, три объекта поклонения – Огонь, Земля и Вода. Тут пришло время обратить внимание на то, что в разделе «Земля» порицается тот, кто не занимается обводнением земли. Обводнение – основа земледелия, и это диктует возникновение культа рек, главного источника обводнения. «Основные  объекты зороастрийского культа и ныне те же, что и у пастухов каменного века, а именно – вода и огонь… Протоиндоиранцы обожествляли воды рек и водоемов как богинь (апас) (…., с. 10). В культе водных источников, по Авесте, одна река является средоточием молитв и воспеваний, и ей посвящается обширный текст одного из яштов. Это река Ардви, или Ардви-Сура, и яшт носит название Ардвисур-яшта, или Абан-яшта (в нем 133 строфы). Упоминается и другая река Вахви-Датия, но  о ней не содержится конкретных указаний, за исключением слов о том, что она омывала первую из 16 стран, т.е. Арьяна-Вайджу.
   В переводах Авесты дается указание, что реке Ардви-Суре посвящены сведения и упоминания в десятках яштов, и это не может быть случайным – это значит, что она играла важнейшую роль в хозяйстве древних иранцев и была организующим началом в их миграционном движении с севера на юг, как бы определяя его в течение многих веков. Слово «сура» легко осмысляется через санскрит: «су» значит течь, сочиться, и «сура» обозначает реку, поток, источник.
   Что мы еще можем узнать из Авесты об этой реке? Ее эпитетом служит слово Анахита, что значит «благодатная, плодотворная». Эта река почиталась как богиня, и в Авесте нашло свое отражение это преклонение перед источниками вод, свойственное, судя по Ригведе (и сохраняющимся доныне в Индии обожествлении рек), всем древним индоиранцам. Ее воспевают за обильную воду, предписывают молиться ей «растящей жито и кормящей стадо… великой, славной, величиною равной всем водам, вместе взятым».
   Реку Ардви-Суру многие отождествляют с южной рекой Амударьей. Поскольку здесь не место для оспаривания этого устоявшегося взгляда, позволим себе подумать о встречающихся в Авесте ее особенностях, описанных или упомянутых в «Абан-яште». Авестийское слово «апо» – «воды», имя богини этой реки Апас (санскрит: «апас» – вода), название указанного яшта-Абан-яшт заставляют прислушаться к созвучию слогов «аб» и «ап» не только со словом фарси «об» – «вода, источник», но и, главное, с названием такой реки как Обь. Той реки, вдоль которой и вблизи которой, т.е. вдоль ее правобережных и левобережных притоков, продвигались в глубине веков ираноязычные арьи, проходила та волна их передвижений, которые начались после упомянутого выше очередного похолодания (примерно определяемого климатологами как VII-VI тыс. до н.э.).
   Как бы ни могла эта гипотеза показаться неоправданной на первый взгляд, но всё же есть ряд характерных для этой реки черт, которые заставляют усомниться в том, что Ардви-Суру следует сопоставлять с какой бы то ни было южной рекой. Принято переводить ее имя Ардви как «влага» (но при этом все исследователи ставят здесь знак вопроса). Новое обращение к древнейшему вероятному единству языка индоиранцев заставляет снова вернуться к санскриту, в котором, кроме указанных возможных сближений, можно обнаружить и другие значения, близкие к смыслу этого имени. Поясним, что его перевод как «влага» близок к слову Ригведы «ardra» – «влажный, мокрый», и это, возможно, подсказало принятую форму перевода.
   Можно высказать и еще одно предположение – в названии «Ардви», возможно, таится смысл раздвоения: «ardha» значит «половина», и от этого значения происходит ряд слов, обозначающих по смыслу половину чего-либо, или раздвоение: «ardhika», т.е. «делящий(ся) надвое, или относящийся к половине чего-либо».
   Следует особенно остановиться на словах, указывающих на половинчатость, на разделение на две части и т.п. Гидрографическое состояние Оби говорит именно о ее двойственности, чем не характеризуется ни одна другая река. Обь состоит из двух рек, текущих рядом в одном направлении. Они имеют отдельные русла начиная от места ее разделения возле поселения, имеющего в наше время название Перегребное (около 63 градусов сев. шир.) и кончая несколько выше 66 градусов, т.е. имеют протяженность более 600 км. Далее они снова сливаются и текут по единому руслу почти до Обской Губы, но в пределах обширной дельты опять разделяются на два русла. Воды Оби столь изобильны, что в широкой Обской Губе, охватывающей с востока значительную часть полуострова Ямал, вода является пресной вплоть до Карского моря, т.е. на протяжении почти 1000 км.
   Оба этих протока реки имеют отдельные названия – Большая Обь и Малая Обь. Местность между ними низменная, часто заболоченная. Об Ардви-Суре в Авесте говорится, что она впадает в море Ворукаша всей «тысячью протоков и тысячью озер». Тысячи протоков у южных рек найти на карте не удалось, а вот бассейн Оби, его низменные земли оводняются несчетным количеством рек и ручьев. Что следует понимать под словом «протоки» в переводах? Воды Оби пополняются многими ее притоками и множеством больших и мелких притоков этих ее главных притоков, и она несет всё обилие этих вод к морю. Обилием озер тоже отмечена Западная Сибирь, и Обский край называют Озерным краем, а значит указание Авесты относится, совершенно очевидно, к такой реке как Обь, и даже больше того – именно к этой реке.
   Название реки Ардви-Сура определяется в переводах не всегда одинаково: в 3-й строфе Абан-яшта сказано, что она величиною равна «всем водам, вместе взятым», и что она «длиною равна всем водам, по земле текущим». Если сравнивать Ардви-Суру, считая ее Обью, с такой рекой,как Амударья (что широко принято), то становится ясным вывод, по всем приведенным соображениям, что в Авесте воспета река Обь.
   О пребывании именно на севере богини по имени Ардви-Сура сообщает еще один существенный факт, которого ведь нельзя не заметить. И даже два важных факта. Про нее говорится, что у нее «прекрасны руки белые в просторных рукавах» (Абан-яшт) – не следует ли нам понимать под этими «рукавами»  множество притоков воспеваемой реки? (Ведь и мы называем притоки рек рукавами.) Известно, что именно Обь изобилует «рукавами», и местность протекания этих «рукавов» широка и просторна.
   И не только это напоминает Обь как известную нам реку, но и то, что  «бобровую накидку надела Ардви-Сура из шкур трехсот бобрих, четырежды родивших» (Абан-яшт, 129), и тут же поясняется, что эта накидка должна была казаться «покрытой золотом и полной серебром» (вспомним Пушкина: «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник»). Дело в том, что указанной в яште окраски бобры могут достигнуть только на четвертом году жизни, и это значит, что авторы яшта были хорошо знакомы с жизненны ми циклами этих животных. Эта черта безотказно свидетельствует об их длительном пребывании в местах, где водятся бобры, т.е. на северных землях. Поэтому тоже следует, видимо, отказаться от предположения, что Ардви-Сура – это Амударья, в области протекания которой бобры не водятся.
   Истоки Ардви-Суры возводятся в Авесте к некой горе Хукарья, что «поднялась высоко в рост тысячи мужей», где ей постоянно льют влагу «Дождь и Ветер и Облака и Град» (вероятно под этим словом «Град» следует понимать высокогорный лед). Эта гора не уточнена в исследованиях, но нам следует вспомнить о том, что две реки, образующие Обь, а именно Катунь и Бия, берут свое начало на Алтае, на высоте в 4 тыс. метров. Вспомним и о том, что протяженность Оби равна 3650 км., тогда как у Амударьи она измеряется 1450 километрами.
   В завершении скажем еще раз о том, что все вышеуказанные соответствия и прямые схождения ираноязычной и индоязычной форм речи, все совпадения терминов и описаний, относящихся к состоянию природной среды высоких широт, всё единообразие мифо-религиозных представлений – все эти указания, содержащиеся в Авесте и Ригведе, подтверждают факт некогда существовавшего единства групп носителей этой речи. Это единство могло складываться на общей для них территории Заполярья или на крайне близких участках этой территории. Следует подчеркнуть и то, что представители обеих групп относятся, по мнению антропологов, к так называемой нордической (или северной, или европеоидной, или приледниковой) расе. За те тысячи лет, в течение которых обе группы двигались вдоль Урала, многие элементы их речи, их мифопредставлений и наименований богов изменились, но часто не до полной неузнаваемости, что и дает возможность исследователям искать и находить возможности их сопоставления.
   Проблемной для историков остается задача описания и аналитической оценки тех строф Авесты, в которых часто упоминаются боевые стычки одних «арийцев» с другими. Если ираноязычные арьи осознавали лишь себя «арийцами (ариями)», то кого они стремились побеждать и истреблять под этим же наименованием? Чьи страны в гимнах называли арийскими странами? Пожалуй, единственным напрашивающимся ответом на этот вопрос может явиться предположение, что битвы арьев Авесты разгорались вероятно с арьями Ригведы при встречах на землях южнорусского Приуралья и в близких к ним степях Восточной Европы. Примеры стремления к победам выражаются в Авесте в форме молитв, обращенных к Ардвисуре к могучей звезде «Тиштрии и к богу Митре, которых просят о помощи в боях (5):
   
             Вот так они просили…
             Чтоб воинов арийских
             Мы поражали сотню…
             На мириад – без счета»
                 (Ардвисур – яшт, 58)
             
             «Когда, о Заратуштра,
             О Тиштрии блестящем
             Помыслят арьев страны…
             Не нападет ни войско…»
                 (Тиштр-яшт, 56)
             
             «Свершает пусть возлиянья
             Ему арийцев страны…
             И пусть скотину варят
             Ему арийцев страны.»
                 (Тиштр-яшт, 58)
   
   Исследователи не приходят пока к однозначному выводу о том, кем были арьи, враждебно ведущие себя по отношению к ираноязычным арьям, но, повторяем, наиболее вероятным может быть ответ, что речь в этом памятнике ведется об арьях Ригведы, которые, как выше описано, овладели и приемами коневодства и, главное, умением строить боевые колесницы и управлять ими.
   Что касается уровня этого мастерства в среде ираноязычных арьев, трудно, как и в случае с индоязычной группой, определить дату начала развития у них коневодства. Если снова обратиться к Авесте, то появляется возможность уверенно говорить, что коней они тоже разводили, знали их качества и использова¬ли их в упряжках боевых колесниц. Судя по упоминаниям о воинских контактах представителей обеих ветвей арьев, описываемом в Авесте, можно полагать, что в процессе развития скотоводства у ираноязычных арьев имело место и разведение лошадей – в описаниях встречаются указания на их масть, рост и боевые качества, но на каком этапе своего развития достигли они совершенства в этих заняти¬ях, сказать трудно.
   Обратившись снова к Авесте, найдем многие упоминания и о конях и о боевых колесницах, и более того – сравнение коней с верблюдами, явно возникшее в гимнах на позднем этапе распространения этой группы арьев уже на значительно более южных землях, чем восточные и южные отроги Урала с прилегающими к ним областями. Но это указание не помогает определить время сложения более ранних этапов развития коневодства. Обратившись к источнику, находим в ряде гимнов упоминания о лошадях, иногда очень поэтичные и образные, говорящие и о ценности лошади и о теплом к ней отношении ее владельцев и, главное, воинской прослойки общества. Так, в гимне, Ардвисур-яште, об руках богини говорится, что «они сильней, чем кони», что ей приносят жертву «сто жеребцов», что любое из тысячи ее озер «за сорок дней объехать успеет только всадник на добром скакуне». В «Тиштр-яште» звезда Тиштрия «коня вид принимает, прекрасного и белого с  ушами золотыми и в золотой узде». Вот это упоминание о золотой узде показывает, что знали и оснастку и тренинг лошадей и могли их оценивать по этим показателям. Более того, в Авесте можно встретить и неоднократные указания на знание колесничного дела и умение владеть боевыми колесницами.
   В «Ардвисур-яште» просят богиню подарить владения «богатые едою и ржущими конями с поющими колесами, свистящими кнутами». В других строках говорится о воине, который «смело рвется в бой и правит колесницей умело боевой». Да и сама богиня Ардви «в колеснице, узду держа стремится» и даже уточняется, что «везут ее четыре одной породы белых высоких жеребца».
   Завершая эти описания, можно с уверенностью утверждать, что ираноязычные арьи овладели коневодством, вероятно, на одном из не менее давних этапов своего развития, чем индоязычные арьи, и внесли в сложение обширных ямной и срубной культур свой вклад в дело скотоводства в целом и коневодства, в частности. Поэтому у историков нет доказательной возможности определить роль каждой из ветвей арьев в развитии всего многоплеменного населения обширной лесостепной и степной зон Восточной Европы.
Исследователи культур Южного Приуралья приходят к решающему выводу, что племена ираноязычных арьев достигли к завершению III тыс. до н.э. этих земель. Здесь они после многих столкновений с распространившимися тут группами индоязычных арьев покинули Приуралье, оставив после себя своих потомков аланов и скифов, сохранивших в своей речи четкие следы ираноязычности.

   Книга выдающегося русского индолога, доктора исторических наук Н.Р. Гусевой - это красивый, с любовью написанный рассказ о древнейшей арийской цивилизации, о её семейных  и бытовых традициях, о её мифологии, символике и, конечно, истории, сохранённой в ведах. Родина ариев - Арктика, и путь их на юг длился 25000 лет. Какие они - арии? О чём говорит эпос Древней Индии? По каким законам они жили? Каков маршрут их передвижения с севера на юг?
О чём свидетельствует древнейший язык?
   Вам представляется возможность получить обстоятельные ответы на эти вопросы, проверить своё мировоззрение и получить огромное наслаждение от сопрокосновения с ведическим миром.
Книга полезна в равной степени и для  пытливых людей и для учёных.



   Часть I.  ГЛАВНОЕ
   
   Вместо введения......................................................4
   Где находится страна Бхарат? …........………………..6
   Брахманы и вера …............................................... 11
   Веда – веденье, т.е. знание ……………........……… 17
   Арьи, арии – вечная тайна ……………….......……. 28
   Маршрут – река Обь, Каспий, Иран ……..…….. 37
   «Вечность» Ригведы и Авесты – это когда? …...52
   Язык – свидетель древней близости  ………........61
   Путь арьев длился 25 тысяч лет ……………...........67
   
   Часть 2. ОБЩЕЕ
   
   Многобожие – это религия? …………….......…….72
   Законы Ману …………………………………...............79
   Дхарма …………………………………….................……84
   Карма ………………………………………................…..90
   Что же это такое – каста? ……………….......……....95
   Нерушима ли каста? …………………………............110
   Запад и Индия – проблемы эротики …..……….119
   Брак. Cемья. Каста …………………………............134
   Может ли брат входить к сестре? ………....…...142
   
   Часть 3. РАЗНОЕ
   
   Под слоями песка ……………………………...........148
   Свастика – знак вечного солнца …………….....154
   Махабхарата: народ помнит свою историю ...161
   Рамаяна – поэма, любимая народом ……..…..170
   Культ воды в Индии ………………………..........…178
   Животные в буднях, праздниках и религии ...187
Слон велик не только по размерам ………....…195


Гусева, Наталья Романовна
Арии и древнеарийские традиции. - М.: Белые Альвы, 2010. - 208.: ил.
ISBN 978-5-91464-035-1